Не очень понятно, зачем к «Святым моторам» в русском варианте присобачили слово «корпорация», лишив интриги название. Но даже такая прозаичная конкретизация не остановила тех десятерых человек, что утром выходного дня пришли, как и я, в кинотеатр. Название было не важно, всё определяла одна единственная фамилия в афише. Леос Каракс, которого по инерции продолжают считать гением, несмотря на то, что он вот уже 13 лет не снимал большое кино. Причем за гения его держат не только на каннском фестивале, где фильм был впервые показан в мае этого года, но и в Сибири, где нового Каракса также ожидали с нетерпением, пусть и немногочисленные, но верные почитатели.
Он с некоторых пор не озабочен вечно насущным для творца вопросом: что такое сказать, чтобы мир содрогнулся, чтобы все ахнули или призадумались? То есть всеми теми мессианскими штучками, которые так или иначе вынуждены иметь ввиду режиссеры из каннской «обоймы». Судя по последнему фильму, Каракс снимал, совершенно не заморачиваясь результатом. В Канне фильму ничего не присудили, но завсегдатаи фестиваля сошлись во мнении, что в этом году там было настоящее «буйство классиков» — самая сильная программа с начала нового века. После смерти супруги, Кати Голубевой, которой фильм посвящён (финальный титр — «Катя, тебе»), Каракс просто и без ложной скромности решил признаться в любви творчеству, с которым связан вот уже 30 лет.
Впрочем, с таким же успехом можно утверждать, что он признался здесь в любви и Денни Лавану, актеру, который снимается у Каракса все эти годы. Лаван — перманентный альтер эго режиссера — безусловный бенефициант этого шоу, в котором он исполняет 11 (!) ролей — от старухи-нищенки до футуристического кибер-любовника, от наемного убийцы до полюбившегося многим (после новеллы в альманахе «Токио!») эксцентрического мсье Дерьмо. Доверие их друг другу безгранично: Лаван ни в чем не отказывает Караксу, даже в публичном предъявлении главного атрибута порно, из-за которого, к слову сказать, фильму было предъявлено жёсткое возрастное ограничение 18+.
Затянувшийся на долгие годы простой (если не учитывать короткометражку в «Токио!») на самом деле вылился в череду проектов, так и нереализованных из-за нехватки денег. Но суицид супруги, которая долго ждала, но так и не дождалась его нового большого фильма, подвИг Каракса на подвиг. И продюсеры, что обычно боялись его как черт ладана, и деньги, которых всегда не хватало для запуска, сразу же нашлись.
Такое кино логичнее было бы увидеть как завершающее карьеру или снятое к юбилею, например, того же синематографа. Но получилось так, как есть — не к месту и не ко времени. Каракс предъявил посвящённым цитатник из тщательно и не очень замаскированных символов, и жанровое пиршество — для всех остальных, которые вряд ли выдержат это кино до конца. Эмоции собравшихся вместе со мной зрителей были в основном двух видов: от вежливых смешков до зевоты. Но никто не ушёл, фильм, даже несколько наскучив под конец, необъяснимым образом притягивал к себе, чтобы наградить в финале совсем уж неожиданной и диковатой зоофилической шуткой в духе Марко Феррери.
А то, что Каракс сам появился в прологе и снял в эпизоде дочку, говорит о том, что он ещё и послал привет жене, туда — на небеса…
